Битва народов при Лейпциге

Неспокойной весной 1812 года Наполеон Бонапарт был хозяином Европы. Но затем корсиканец решил вторгнуться в Россию. И напрасно. Результат хорошо известен: русские разбили легионы Наполеона. Одну из ключевых ролей в этом сыграли зима и голод. Они разрушили некогда славную великую французскую армию.

Наполеон вошел в Россию с более, чем 500 000 солдатами. Он был абсолютно уверен в победе, но… он вернулся, избитый и униженный, с менее, чем 100 000 солдатами, которых даже солдатами трудно было назвать. Это были обычные скелеты, изнеможенные настолько, что еле держались на ногах.

Его многочисленные враги, даже те, кто притворялся его союзниками, увидели свою возможность: сначала Пруссия выступила против него, присоединившись к России, затем Швеции, затем Австрии.

Сформировалась грозная коалиция, и ее лидеры начали верить, что, возможно, с этими силами и этими шансами Наполеон, наконец, может быть поставлен на колени.

Однако осенью 1813 года Наполеон не был побежденным генералом, хотя столкнулся со многими проблемами. Его Великую Армию, оставившую столько замороженных мертвецов вдоль дорог за пределами России, пришлось перестраивать практически с нуля. Наполеон сделал все возможное, и в результате получилась армия, которая внушала страх своим количеством, но не качеством.

У новобранцев было мало подготовки и драгоценного снаряжения, многие из них шли к своим подразделениям в Германии без мушкетов и снаряжения. Нехватка лошадей была особенно болезненной. Война в России уничтожила лошадей армии, и, поскольку Франция не была конной страной, заменить их было сложно. Пострадали все ветви, но больше всего кавалерия — глаза и уши армии. У Наполеона никогда не было бы более слабой кавалерии, чем в 1813 году.

Хотя новая коалиция, с которой он столкнулся, была сильной, она также столкнулась с серьезными проблемами. И никто не чувствовал давления больше, чем командир коалиции Карл Филипп, принц Шварценберг, фельдмаршал в армии австрийского императора.

Что мы имеем ввиду? Всего одно его высказывание позволит это понять: «Это действительно бесчеловечно, что я должен терпеть и терпеть, окруженный слабоумными людьми, эксцентричными проекторами, интриганами, ослами, болтовнями и хихикающими критиками».

Десятки других генералов, русских, пруссов и австрийцев, смело высказывали свое мнение. Хуже того, в штабе было три монарха, которые дышали ему в шею: Александр I, царь России, Король Фридрих Вильгельм III из Пруссии, Император Франциск I Австрийский.

Все они были заинтересованы в поражении Наполеона. Они просто не были уверены в том, как его победить. Князь Шварценберг обладал хладнокровием, но даже у него были сомнения.

«Когда я размышляю о том, что против меня выступает величайший лидер всех времен, мои плечи кажутся недостаточно сильными, чтобы выдержать это давление».

Да, коалиция сдерживала армию Бонапарта, но перспектива вызвать его на бой оставалась пугающей.

Тем не менее, через четыре дня в октябре 1813 года армия Старого режима совершит именно это. Битва при Лейпциге, более известная как «Битва народов», произошедшая вокруг старого саксонского университетского городка Лейпциг, положила начало концу замечательной карьеры Наполеона.

Поражение Наполеона никогда не было предрешено. В битве при Лейпциге он был на грани поражения, но… он почти одержал победу.

Катастрофа русских в 1812 году подорвала уверенность Бонапарта в себе, но не разрушила его, и, несмотря на все неудачи, его оптимизм не был полностью беспочвенным: сам он был в отличной форме, а его команда все еще считалась одной из лучших.

Более того, его враг был далек от совершенства: это была коалиционная армия, а коалиции редко действовали бесперебойно. Тем не менее, в целом, составные элементы Шестой коалиции намного превосходили французов. Солдаты были лучше накормлены, более дисциплинированы, лучше обеспечены. В Лейпциге они собрали в общей сложности 380 000 солдат и 1500 полевых орудий против 225 000 людей и 700 орудий Наполеона.

Когда Наполеон, оправившись от удара, нанесенного ему в России, попытался восстановить свою власть в германских государствах, первоначальные скрытые столкновения между противоборствующими армиями оправдали большие ожидания императора.

В Люцене (2 мая 1813 г.) и в Баутцене (20–21 мая) французы ловко победили объединенные русско-прусские силы в Саксонии. Даже в Дрездене (26 августа), где он столкнулся с гораздо более крупной русско-прусско-австрийской армией под командованием принца Шварценберга, Наполеон все же сумел одержать чистую победу. Не боясь за собственную жизнь и за то, что вражеские пули пробьют защитную броню, заставив кровь хлынуть из тела нескончаемым потоком, медленно приводя к гибели, солдаты Наполеона рвались в бой. У них просто не было другого выбора – силы противника были значительно больше. Но опыт был на стороне Франции.

Впрочем, затем союзники изменили свою стратегию. Принимая консервативный «план Трахенберга-Райхенбаха», одобренный верховным командованием Австрии, армии коалиции сознательно избегали любой прямой конфронтации с Наполеоном и его основной армией, используя любую возможность, чтобы наброситься на меньшие французские войска, возглавляемые лейтенантами императора.

План сработал. Наполеон обнаружил, что его враги не обеспечат ему противостояние, к которому он стремился, на его условиях. Его подчиненные потерпели ряд небольших, но дорогостоящих поражений, которые французы не могли себе позволить: в Гроссберене (23 августа), Кацбахе (26 августа), Кульме (29–30 августа) и Денневице (6 сентября).

Убывающая французская армия вдохновляла одно союзное государство за другим поворачиваться против французов и вступать в коалицию, в то время как голод, болезни и мелкие действия сводили на нет французскую силу. Отказавшись на время от своих немецких амбиций, Наполеон неохотно принял решение отступить на запад, через реку Эльба. Он двинется на север, где местность была относительно не разрушена войной. Он обратил внимание на Лейпциг как на защитный пункт.

15 октября обе стороны занялись подготовкой к бою. Все ждали подкрепления. В частности, у Наполеона была причина поспешить. Дороги к югу от города уже были забиты австрийскими войсками и русскими в количестве, примерно равном его собственным, но войска, идущие с севера – пруссы и шведы – беспокоили Наполеона куда больше.

Император, тем не менее, предполагал, что Блюхер и Бернадот были еще на некотором расстоянии, по крайней мере, в двухдневном походе. Он ошибся, став жертвой неумелой разведки. Это оказалось решающим просчетом.

Земля в Лейпциге и его окрестностях отдавала предпочтение Франции. Сам город был не впечатляющим, с разрушающимися городскими стенами, которые не могли противостоять решительному нападению, но топография вокруг города дала Наполеону преимущество. Три небольших речки – Парте, Плессе и Эльстер – соединились в Лейпциге. В обычных условиях они не представляли бы препятствия, но осенние проливные дожди привели к тому, что они стали практически непроходимыми, и французы разрушили большинство мостов, пересекающих их.

Цепь холмов к югу и юго-востоку от города обеспечила командные позиции для артиллерийских установок. Огромные болотистые области, разделяющие деревни, окружающие Лейпциг, затруднят передвижение войск. У французов также было преимущество в сражении по внутренним линиям: в то время как противник изо всех сил пытался охватить город, Наполеон мог легко перебрасывать подкрепление с одной позиции на другую.

Оба полководца — Наполеон и Шварценберг намеревались атаковать и находились в одном и том же месте — вокруг деревень к югу от Лейпцига. Первоначально Шварценберг приказал атаковать через болота между Парте и Плейсом, где позиции Франции были явно самыми сильными. Его план был настолько плох, что русские командиры почти угрожали восстанием. Для Антуана-Анри Джомини этот план граничил с нелепостью.

«Казалось, что Наполеон лично продиктовал ему этот план для того, чтобы обеспечить себе самую решительную победу из всех возможных» — писал он.

Пройдет немного времени и Джомини станет известным как толкователь наследия Бонапарта для будущих поколений солдат.

Под большим давлением Шварценберг отказался от своего плана. Вместо этого союзники решили атаковать по более широкому фронту, в основном сосредотачиваясь на деревнях Вахау, Либертволквиц и Маркклеберг, в то время как венгерский генерал Игнац Гюлай пытался прорваться по дамбе, ведущей прямо в Лейпциг с запада.

Боевые планы Наполеона не сильно отличались. Задействуя две трети сил, которые он имел в наличии, он попытался прорваться в австрийско-российские владения на юго-востоке и атаковать противника на юге.

Что Наполеон не планировал, так это битву на нескольких фронтах.

На следующее утро, 16 октября, было темно. Шел сильный дождь. Битва началась с союзной канонады около 8 часов утра, что застало Наполеона врасплох. Когда около часа спустя он поехал на поле битвы, чтобы лично понаблюдать за разворачивающимся боем, он увидел, что союзный штурм только начинается: четыре плотных колонны под общим командованием русского генерала Витгенштейна медленно и неуклонно двигались к французской линии.

Ливень мешал видимости, и нападение вскоре переросло в несогласованную серию частичных атак. В течение следующих двух часов австрийские и русские войска, дополненные горсткой пруссов, пытались форсировать реку Плессе и вырвать контроль над южными деревнями у французов. Обе стороны сражались упорно, агрессивно и на близком расстоянии. Традиционно, было много жертв.

В Дёлице, где армия генерала Юзефа Понятовского удерживала линию, мертвые осыпали землю, словно выпавший внезапно дождь. Выстрелы производились практически в упор. На улицах Вахау французские и прусские пехотинцы сражались в одних из самых жестоких рукопашных сражений того времени. Вахау, Либертволквиц и Маркклиберг несколько раз переходили из рук в руки и к концу дня находились в руинах, их дома и магазины были сожжены одной или другой армией. Ни одна из сторон не достигла значительных успехов. Время остановилось.

Французы держались уверенно, но Наполеон еще не начал нападения, которое он планировал. Актуальной стала проблема подкрепления. Предполагалось, что маршал Ней, командующий французскими войсками к северу от Лейпцига, послал VI корпус Мармона для поддержки войск Макдональда на левом фланге Франции. Полдень быстро приближался, а Мармона нигде не было видно.

Это была не вина Мармона. Рано утром стало ясно, что пруссы Блюхера были ближе, чем кто-либо из французов мог вообразить. Как только Мармон отправил свой корпус на юг, прусский авангард вступил в бой с главными силами Нея. Мармон быстро остановил свой корпус, развернулся и направился обратно на север, чтобы встретиться с Блюхером. Затем Ней выбрал Анри-Гатьена Бертрана, командующего французским IV корпусом, чтобы отправить его к Макдональду вместо Мармона. Но когда Бертран покинул свою позицию в деревне Эутрич, австрийцы Гюлая нанесли удар по французским позициям в Линденау и Плагвице, охраняя дорогу к западу от города. Бертран вынужден был вступить в бой, и Ней также отменил свои приказы.

В результате Наполеон недосчитался людей, которых можно было использовать для нападения на юге. Но он не мог ждать их вечно. Французы в южной части поля битвы понесли большие потери, а выжившие демонстрировали признаки усталости. Еще до того, как атака Витгенштейна завершилась из-за непогоды, Наполеон счел целесообразным выделить почти все свои резервы только для того, чтобы сохранить линию нетронутой. Тем не менее, он все еще планировал атаковать, и, хотя он тщетно ждал обещанных войск с севера, Бонапарт реформировал свою линию для штурма.

Массивная артиллерийская батарея из 150 орудий била по центру, и пока Макдональд атаковал врага с фланга, Мурат должен был провести кавалерийский удар, также по центру. Классическая стратегия от Бонапарта.

Французская атака началась вскоре после полудня. Несмотря на несколько незначительных задержек, все прошло в соответствии с планом. Австрийцы и русские неохотно, но неуклонно отступали, возвращаясь к позициям, которые они заняли часами ранее.

Наполеон отдал приказ Мурату и Друу, его командующему артиллерией, начать последний этап. Грандиозная батарея Друа разрывала союзные формирования между Вахау и Маркклебергом. Пехота вдоль всей французской линии неуклонно продвигалась вперед. Французская кавалерия легко пробила союзную линию. Одна дивизия тяжелой французской кавалерии уничтожила два австрийских батальона, захватила 26 союзных пушек и в мгновение ока захватила царя Александра на его командном пункте, после чего была отбита русской кавалерией.

Французская атака во второй половине дня 16 октября была драматичной, но нерешительной. Австрийские резервы прибыли как раз вовремя, поддерживая линию союзников. Успех французской кавалерийской атаки, хотя и казался реальным, на самом деле был эфемерным. Никто не следил за прорывом Мурата. Когда битва была остановлена в конце дня, она закончилась ничьей.

Возможно, Наполеон все еще мог бы исправить ситуацию. Возможно, император, наблюдая за воздействием Мурата на австрийскую линию, мог отправить пехоту в нужное место и в нужное время, чтобы помешать разбитым союзным войскам восстановить их сплоченность. Но это все умозрительно, потому что Наполеона, на самом деле, там не было. В 2:30, после атаки Мурата, император сел на коня и отчаянно поехал на север. Он только что получил известие, что пруссы Блюхера атаковали французов к северу от Лейпцига.

После первого контакта с войсками Нея, Блюхер уклонялся, не желая вступать в общее сражение, когда Бернадотт сильно отстал. Но вскоре он передумал, и как раз в тот момент, когда разворачивался натиск французов вокруг Вахау, Блюхер послал вперед прусский корпус Йорка и русских в Ланжероне против французов. Здесь французские (мармонские) и польские (домбровские) войска удерживали короткую линию, протянувшуюся от Меккерна до Виддерицха. Как и в Вахау, контроль над деревнями переходил от армии к армии в течение дня, но к вечеру Блюхер одержал верх. Йорку и Ланжерону удалось прогнать французов из Меккерна. Потери союзников были тяжелыми – более 33% сил Йорка – но боевые действия под Меккерном нанесли французам поражение.

Ничья в Вахау, поражение в Меккерне… Уверенность Бонапарта резко снизилась к вечеру 16 октября. Его участие в боевых действиях на севере, вероятно, не позволило одержать победу, может быть, даже действительно решающую, в Вахау на юге, и его присутствие на севере не помогло. Было так много упущенных возможностей, так много мелких ошибок. Были ошибки с обеих сторон, и те на стороне союзника были, вероятно, более серьезными, но совокупный эффект от французских ошибок был хуже.

Ней решил послать две дивизии из 3-го корпуса Соухама для усиления Макдональда на юге, затем вспомнил о них, когда начались боевые действия в Меккерне, и снова вернул Соухама обратно. Соухам не добрался до Вахау до наступления темноты, и поэтому его две дивизии не принесли никакой пользы. Вместо боя они провели большую часть в пути и постоянно меняли направление.

Битва при Лейпциге могла бы закончиться там. Все должно было закончиться там. Французы понесли чуть меньшие потери – 25 000 человек против примерно 30 000 бойцов у союзников – но…

Шварценберг ожидал прибытия гораздо более крупной группы бойцов, включая армию Бернадотта из более, чем 70 000 человек. Наполеон решил отступить еще раз, на запад, к Рейну и границам своей Франции. Отступление… но не немедленное отступление.

Император, видимо, не очень хотел этого избежать. Он предложил Шварценбергу недолгое перемирие. Союзники отклонили предложение. Очевидно, что Наполеон был ближе к поражению, чем предполагал; почему еще он попросил бы прекращение огня?

Наполеон знал шансы, с которыми он столкнулся, и прекрасно понимал, что они ухудшаются с каждым часом. Он знал, что отступление было единственно возможным вариантом для него. И все же он увлекся. VII корпус Рейнье прибыл с востока, в результате чего общая численность Великой Армии достигла чуть более 200 000 человек. Шведы и русские Бернадота под командованием Левина Августа фон Беннигсена, которые должны были прибыть на следующий день, довели армию союзников до более, чем 300 000 человек. К тому времени Лейпциг был полностью окружен. Союзники смотрели и ждали, но, за исключением очень ограниченных перестрелок, 17 октября прошло спокойно. Наполеон мог отступить ночью. Но он этого не сделал, и союзники приготовились сокрушить французов на следующий день.

Петля затянулась во второй половине дня 18 октября. Шварценберг планировал серию атак, чтобы одновременно нанести удар по всем французским позициям. Но все вышло иначе. Вместо этого, как и в первом нападении двумя днями ранее, атака союзников шла частями. Утром были ограниченные действия на юго-западе и западе; к полудню атака стала общей. Шведская армия Бернадотта сразу же заняла позицию к востоку от сил Блюхера, и русские Беннигсена вышли на линию к югу от Бернадотта. Французы вынуждены были отступить, оставив свои позиции в непосредственной близости от самого Лейпцига.

Поздно днем две целые пехотные бригады из корпуса Рейнье — саксы в союзе с французами — двинулись вперёд к союзным линиям с фиксированными штыками, в идеальном порядке, подбодрившись своими французскими товарищами, чей дух вырос, увидев эту импровизированную атаку. Но они замерли, когда увидели, что прусские войска встречают саксонский натиск не залпами, а собственными дикими криками и объятиями. Саксонцы, уставшие от союза с французами, просто дезертировали прямо в середине битвы.

Когда темнота положила конец боевым действиям вечером 18 октября, только дорога через Линденау была открыта для французов. Наполеон не собирался ждать рассвета, чтобы выбраться из ловушки, в которую он позволил себя поймать. Около 2 часов ночи 19 октября, удрученная и изнеможенная, некогда великая французская армия направилась на запад через дорогу.

Около 30 000 солдат держали Лейпциг и прикрывали отступление. Через пять часов патрули союзников обнаружили движение, но только в 10 часов утра они смогли заметить отступление. К тому времени было уже слишком поздно. Большая часть армии императора перешла дорогу Эльстера в безопасное место. Конечно, это был не лучший момент в карьере Наполеона, но и не худший исход, который мог бы быть. Армия вела достойную битву против превосходящего врага. Победа была близка, но всех усилий оказалось недостаточно. И теперь, когда французский арьергард воевал на улицах Лейпцига отважными действиями против своих преследователей, Наполеон и большая часть его армии совершали упорядоченное отступление под враждебным огнем, пересекая реку.

Плохая разведка и отсутствие удачи превратили то, что должно было быть простой французской победой, в ничью в первый день битвы. И неудача преследовала Наполеона в последний день. Чтобы замедлить преследование противника, Наполеон принял обычные меры предосторожности, оснастив мосты взрывчаткой, чтобы после того, как вся его армия благополучно пересекла Эльстер, мосты можно было взорвать.

К сожалению, генерал, которому Бонапарт поручил уничтожить один из мостов, передал назначение полковнику, который, в свою очередь, передал его капралу. Этот испуганный капрал зажег взрыватель ровно в 1 час дня того дня, когда на мосту все еще было полно французских солдат, а 30 000 французских солдат еще не перешли. С оглушительным грохотом мост поднялся в воздух и распался, а бедные солдаты и лошади были разорваны на куски или брошены в Эльстер. Истошные крики, невероятный испуг и множество обгоревших тел – вот цена всего одной допущенной ошибки.

Некоторые поплыли в безопасное место. А вот командир корпуса Понятовский, один из самых способных подчиненных Наполеона, утонул, как и тысячи других солдат. Потеря Понятовского ощущалась невероятно остро, ведь император назначил его маршалом Франции всего несколько дней назад.

Битва при Лейпциге закончилась. Ее последствия будут ощущаться очень долго. В этом, самом кровавом сражении наполеоновских войн, Великая армия Франции была изуродована: 45 000 убитых или раненых, еще 36 000 взятых в плен, из общей численности около 225 000 человек.

Пятнадцать французских генералов погибли. Тем не менее, поражение не закончило карьеру Наполеона – как показала сама кампания 1813 года, для победы над Бонапартом потребуется гораздо больше, чем разбитая армия. Но провал в Лейпциге закрыл Германию для Наполеона навсегда, так как те немногие немецкие государства, которые все еще отдавали дань уважения Франции, быстро увидели ошибку выбранного пути и доверились победителям. Когда Наполеон снова выйдет на поле в следующем году, он будет защищать границы своей сильно сокращенной Франции.

Битва народов стала своеобразным началом конца империи, эпохи, сыграв даже большее значение, чем Ватерлоо менее чем два года спустя. Лейпциг был упущенной возможностью для Наполеона Бонапарта, все еще блестящего командира с существенными шансами на победу. Можно представить себе совершенно другой исход для его армии в Лейпциге, но невезение и гордыня сделали его невозможным.